Портреты интеллигенции
Мы познакомились с Григорией Померанцем в 1978 году. Но подружились уже после моего возвращения с зимовки через 3 года. Работа в киргизских горах и зимовка на труднодоступной станции дали мне важный жизненный опыт, которым я мог поделиться. Григория Соломоновича интересовало все: как проходила зимовка, как изменилось мое мировосприятие после жизни вдали от больших городов высоко в горах. И я встречался с Григорием Соломоновичем и его женой Зинаидой Александровной Миркиной много раз, и мы беседовали. В 1986 году, после того, как я стал заниматься фотографией серьезно, я попросил у Григория Соломоновича разрешения сфотографировать его.
Григорий Соломонович Померанц, философ. Москва, 1986
Григорий Соломонович Померанц, философ. Москва, 1986
Я приехал к нему на дачу, на станцию «Отдых». Мы вместе пилили дрова, он был в телогрейке. Солнце уже заходило, и я попросил Григория Соломоновича сесть в старое кресло на веранде. Вот так я сделал эту фотографию.
Зинаида Сергеевна преподавала математику в Московском авиационном институте (МАИ). Я познакомился с ней в 1979 году. Это был необыкновенный человек. С ней было хорошо. Зинаида Сергеевна излучала свет, и её гости согревались в его лучах. … Уже через много лет, в конце 90-х, Зинаида Сергеевна показала мне фотографию своего отца. Какое благородное лицо и ясный взгляд! Однажды она в разговоре с сыном, а я был свидетелем этого разговора, сказала: «Большевики уничтожили русское дворянство». Ей было уже около 80 лет, но какая духовная и душевная сила в ней жила. Я приезжал в Москву каждый месяц, чтобы встретиться с ней. Мы подолгу беседовали. Зинаида Сергеевна произносила слова, и всё наполнялось смыслом и значением. Она умела слушать и слышать. Люди рядом с ней становились лучше.
Зинаида Сергеевна Занковская-Тумаркина, математик. Москва, 1987
Зинаида Сергеевна с внучкой Маной, Туголес, 1987
Зинаида Сергеевна с внучкой Маной, Москва, 1987
В 2021 году к 105-летию Зинаиды Сергеевны я разместил несколько её фотографий на своей странице Фейсбука. Откликнулась её внучка Мана:
«Моя бабушка, которой бы исполнилось 105, если бы она всё еще была с нами. Она терпеливо проводила много времени с маленькой мною и многому меня научила...
От посадок яблонь и картофеля на даче... Как не «засорять» желудок нездоровой пищей, например семечками... Как быть заботливой и доброй к окружающим... Она была помощником по своей натуре и постоянно принимала гостей и звонила по телефону для различных консультаций...
Как быть смелой и ответственной, когда это необходимо... Я помню, как она была готова взять на себя управление автобусом, водитель которого засыпал во время нашей поездки в горы...
И самое главное, как сохранить душу «белой».
Мне очень повезло, что я родилась, ее «Чёрненькая внучка», она называла меня и мою сестру так, в отличие от своих внучек-блондинок, и я благодарна ей за то, что, возможно, я стала немного лучше, как человек, воспитанный с ее любовью и ценностями.
Вас не хватает, бабушка Зина.
о, и еще один «крутой» факт о ней - это то, что она была единственной женщиной в своем университетском аэроклубе и действительно умела летать.
Спасибо, что сделал эти драгоценные фотографии её и нашей семьи за эти годы, и за то, что поделился ими, Лев Зильбер».
Юрий Михайлович Лотман, профессор, лингвист. Тарту, 1991
В первый раз я приехал в Тарту в конце ноября 1990 года, чтобы разыскать Юрия Михайловича и познакомиться с ним. Я пришёл в Университет на кафедру русской литературы, и там мне сказали, что скоропостижно умерла жена Юрия Михайловича и завтра будут похороны. На другой день я фотографировал похороны Зары Григорьевны Минц для архива Тартуского Университета. Через месяц я снова приехал в Тарту и привёз фотографии. В этот приезд остановился у Тамары Павловны Милютиной. Она позвонила Юрию Михайловичу и договорилась с ним о моём визите. Юрий Михайлович встретил меня один, пригласил в комнату. Я отдал ему фотографии похорон. Он спросил, не голоден ли я? Накормил меня. Я спросил, могу ли я его фотографировать. "А Вы фотографируете детей?", – спросил он и позвонил своему сыну. "У меня в гостях симпатичный человек, он фотографирует детей, мы сейчас придём к вам". По дороге Юрий Михайлович рассказывал мне о войне, о том, как после её окончания, уже в Берлине снова проживал многое, что было с ним на войне. В гостях у сына, фотографируя Юрия Михайловича с тремя внуками, я всё же попросил: «Можно я сфотографирую Вас одного?». И он согласился.
Дмитрий Сергеевич Лихачёв, академик, филолог. Санкт- Петербург, 1991
Я приехал в «Пушкинский Дом» из Тарту, сразу после встречи с Юрием Михайловичем Лотманом. Я вошёл в кабинет Дмитрия Сергеевича, меня встретила его секретарша и сказала: «У вас 10 минут». Чтобы появился контакт с Дмитрием Сергеевичем, я стал показывать ему свои фотографии. Первая же фотография, пейзаж с двумя деревьями 1986 года, ему понравилась, и он сказал: «Подпишите, пожалуйста!». Я подарил ему фотографию, и начал фотографировать, не решившись установить штатив и включить дополнительный свет. Впечатление от этого человека было огромным. Я почувствовал нечто, что было со мной несколько последующих недель. Интересно, что ни фотографии, ни телевидение этого не передают. Это чувствуешь только тогда, когда находишься рядом с человеком. Жаль, что у меня было лишь 10 минут…
Инна Лиснянская, Переделкино, 1993
Поэтессу Инну Лиснянскую и писателя Семёна Липкина я сфотографировал в Переделкино. Семён Липкин спас копию арестованного романа своего друга Василия Гроссмана «Жизнь и судьба».
Семён Липкин, Переделкино, 1993
Валентин Непомнящий, академик. Нижний Новгород, 1999
Он приезжал к нам в Нижний читать главы из "Евгения Онегина". Я пришёл к нему в комнату отдыха для артистов в филармонии минут за сорок до начала выступления и вместе со мной - телевизионщики, чтобы взять у него интервью.
Я сидел и ждал, слушал вопросы и ответы, не фотографировал. Наконец они ушли. Валентин Семенович налил себе стопочку коньяка, волновался перед концертом. Набил трубку. Я начал съёмку. Через несколько дней я принёс ему фото. "Лёвушка, сам Моисей Наппельбаум за кипятком побежал бы. У меня никогда не было таких фотографий!.." - воскликнул он...
Марина Густавовна Шторх. Москва, 1998
Марина Густавовна Шторх (31 мая 1916 — 16 января 2017) была дочерью русского философа, теоретика искусства, переводчика философской и художественной литературы, полиглота, знавшиего 17 языков, Густава Густавовича Шпета.
В 1922 году, когда из России были изгнаны лучшие ее умы, выдающийся русский философ Густав Шпет отказался покинуть страну на так называемом "философском пароходе". В 1937-ом он поплатился за это жизнью. Ученик Гуссерля, блестящий мыслитель, эрудит и неподражаемый собеседник, Шпет дружил с Андреем Белым, Качаловым, Москвиным, Балтрушайтисом, Щусевым, Пильняком, в доме собирался цвет интеллигенции.
В 2013 году режиссёром Еленой Якович был снят фильм «Дочь филосова Шпета». В рассказе Марины Густавовны (1916-2017) проходит жизнь нескольких поколений семьи, где среди предков были Гучковы, Зилоти, Рахманиновы, а среди родственников Екатерина Максимова и Борис Пастернак...
© Urheberrecht. Alle Rechte vorbehalten.
Wir benötigen Ihre Zustimmung zum Laden der Übersetzungen
Wir nutzen einen Drittanbieter-Service, um den Inhalt der Website zu übersetzen, der möglicherweise Daten über Ihre Aktivitäten sammelt. Bitte überprüfen Sie die Details in der Datenschutzerklärung und akzeptieren Sie den Dienst, um die Übersetzungen zu sehen.