В начале октября 1979 года я приехал во Фрунзе, первая же моя прогулка по городу приятно поразила меня. В центре города был парк, люди гуляли и улыбались. Продавался плов, он был недорогим и вкусным. «Чем дальше от Москвы, тем лучше», - подумал я. 

Но осенью 1979 мне не суждено было работать в горах. Я не прошёл медкомиссию. Врач поставила диагноз сердечной недостаточности, сказала, что умереть я могу в любую минуту. Мне пришлось возвратиться в Горький. Но я не сдался. На зиму я устроился кочегаром в угольную котельную яхт-клуба. Моя работа напоминала мне стихотворение средневекового китайского поэта Пан Юня: 

Как это удивительно, 

Как чудесно! 

Я таскаю воду, я подношу дрова! 

Единственном минусом моей работы было ночное пробуждение и очистка топки котла от угольного шлака. Горячий шлак выгребался лопатой из топки на подставленное старое помятое металлическое корыто, при этом поднималось облако серой пыли, которая покрывала мою одежду, мои растрёпанные волосы и лицо. За тонкую верёвку я тянул корыто по белому снегу к шлаковой горе и высыпал там. И так повторялось несколько раз, пока я не освобождал топку от шлака. Затем я включал поддув, добавлял уголь, разжигал печь и ждал прихода сменщика. Домой я шёл похожий на трубочиста... 

Проработав до середины марта, я снова приехал в Киргизию и попал к тому же врачу. Она воскликнула: «Как, опять Вы?». «Я хочу работать в горах», - ответил я. В этот раз она отнеслась ко мне с бóльшим вниманием и сказала, что её диагноз был ошибочным. В конце мая 1980 года меня приняли на работу в горы!