Автобиография с фотографиями
Часть 2
В сентябре меня перевели на снеголавинную станцию Тюя-Ашу, которая находилась на одноимённом перевале на высоте 3300 метров над уровнем моря в 800-ах метрах от автодороги, соединяющей столицу Киргизии Фрунзе и город Ош на границе с Узбекистаном. На этой станции мне предстояло перезимовать.
Снег на Тюя-Ашу выпал 5 октября. Он шёл весь день и покрыл всё вокруг. Чистый, пушистый, который у снегомерщиков (так называлась моя специальность) назывался свежевыпавшим. Со временем снег менял свои характеристики и назывался: осевший, мелкозернистый, среднезернистый, ну и наконец крупнозернистый. Я ходил на несколько горных склонов, измерял глубину снега, его состав и силу скольжения по слоям. Наша жизнь стала подчиняться природным ритмам. Днём температура была - 15ºС, ночью опускалась до - 22ºС. И так месяц за месяцем... Иногда наступали ясные дни, в которые выйти без светозащитных очков было невозможно, иначе глаза приходилось щурить до узких щёлок. При отсутствии ветра можно было оставаться в домашней рубашке или даже загорать, так тепло согревало солнце. Цвета нашей жизни сократились до белого снега и коричнево-чёрных скал, до синего неба и ослепительно-жёлтого солнца. Зелёный цвет исчез из нашей жизни.

С моей собакой по кличке Хмырь (на воровском жаргоне так называют повара на зоне) на зимовке, перевал Тюя-Ашу, 1981. Фото: Алексей Ермолов, журналист

На снегомерные работы. Перевал Тюя-Ашу, 1981

Взрывные работы для контролируемого схода лавины. Перевал Тюя-Ашу 1981
В полнолуние я выходил из домика после захода солнца и ждал восхода луны. Из-за острых скал сначала появлялся белый холодный свет. Потом выглядывала большая яркая луна, она быстро двигалась на гребне скалы, как будто торопилась, и весь снег, скалы и наша станция освещались неземным лунным светом. Свет был таким ярким, что можно было читать книгу.

Наша станция на Тюя-Ашу, освещённая лунным светом, 1981
В середине зимовки ко мне приехал гость из Горького, Юра Толкачёв, по прозвищу Гулливер. Юра носил длинные волосы и принадлежал к движению «хиппи». Мы не были знакомы, обо мне ему рассказала наша общая знакомая Ирина Бородина из Горького. Когда она показала ему мою фотографию, Юра поехал автостопом до Киргизии и пришёл ко мне на станцию. Юра легко включился в станционную жизнь. Мы вместе ходили брать срезы снега, вместе жили в домике на хребте, который находился выше станции метров на 300-400. Там когда-то была построена экспериментальная высоковольтная станция, и домик сохранился.

С Гулливером (Юрой) в домике на хребте. Тюя-Ашу, 1981
Каждый месяц там нужно было жить три дня, измерять температуру, осадки, направление и силу ветра. Я всегда рад был такой возможности уединения, чувствуя себя частью этой вселенной, и вспоминая хайку японского странника Исса:
Вот дом мой последний,
В котором я буду жить.
Снег глубиной пять сяку*.
Снег человеческого роста...
*сяку 尺 = 30,3 сантиметра

Дом на хребте над станцией Тюя-Ашу, 3600 метров над уровнем моря, 1981
Юре так понравилась жизнь на высокогорной станции, что, как мне сообщила из Горького Ирина Бородина, он устроился на зимовку на высокогорную станцию Мамисони в горах Грузии.

Фил рядом с домом на хребте, 3600 метров над уровнем моря, 1981
Вторым моим гостем был Сергей Макушев по прозвищу Фил. Ему обо мне и о горной станции рассказал Гулливер. Фил сразу не понравился начальнику станции Яр-Мухаммедову. «Пусть он немедленно уезжает, дай ему денег на дорогу и посади на попутку», - сказал начальник, вызвав меня к себе. Что делать? Я решил спрятать Фила в домике на хребте. Когда стемнело, мы пошли вверх. В темноте взбираться по глубокому снега было очень трудно. Часа два-три мы лезли, снег осыпался, мы сползали и опять лезли. В результате мы промахнулись, и взобравшись, не увидели ни подстанции, ни домика. Ещё час мы шли вдоль хребта и домик нашли. Подстанцию, как я не бился, подключить не удалось. В домике была минусовая температура. Стали собирать доски в брошенных вагончиках и разжигать печку. Я не дождался, когда огонь разгорится, и спустился вниз. Рано утром меня вызвал начальник: «Нехорошо. Лёва, я всё знаю, ты спрятал его в домике на хребте. Пусть он уезжает».
Кто-то рассказал начальнику о наших ночных передвижениях. Что делать? Я разогрел приготовленный мною для гостя вегетерианский плов, хорошо завернул в материю и пошёл наверх. Когда я поднялся, Фил блаженствовал. Комната в домике разогрелась, было очень тепло и уютно. Фил поел плов, мы выпили чаю.
«Фил, тебе придётся уехать, начальник недоволен. Через полчаса спускаемся».
Внизу на трассе я дал ему денег, и он уехал. ... Через три года мы с ним случайно встретимся в Вильнюсе, и я его сфотографирую.
Снег пролежал почти до середины июня. Впереди у меня были два месяца отпуска.

Киргиз. Утренняя прогулка с детьми. В долине Сусамыр. Киргизия 1980
Я спустился с гор с ощущением лёгкости и свободы. Девушки-узбечки дарили мне на рынке персики, один старик-узбек подарил дыню.

Коканд, Ферганская долина, Узбекистан, 1981
«Откуда ты такой?» - спрашивали они. «Я спустился с гор», - отвечал я.
Мир снова был полон цветов, деревья и трава были зелёными! Я соскучился по человеческим лицам. Я видел людей по-другому, как будто в первый раз.
В сентябре 1981 года я перешёл на станцию Ала-Бель. Она находилась, в отличие от Тюя-Ашу, рядом с горной дорогой. Только приехав на станцию, я понял, какую ошибку я совершил. На станции часто останавливались на ночёвку водители-дальнобойщики из-за ухудшающейся погоды или усталости. Они привозили с собой водку. Через две недели в середине сентября я уволился.

Перевал Ала-Бель, Киргизия, 1981
Возвращаться в Горький и немедленно искать работу, чтобы не прерывать стаж? В Управление Гидрометслужбы мой знакомый предложил мне поехать с ними в гидрологическую экспедицию на озеро Иссык-Куль: зарплату я получать не буду, просто буду помогать, кормить меня будут. Я согласился. Две недели вокруг высокогорного пустынного озера с кристально-чистой водой, что ещё нужно для успокоения души?

На озере Иссык-Куль. Киргизия 1981
Осенью я вернулся в Горький. Я искал работу, которая давала бы мне достаточно свободного времени для занятий фотографией. Следующей весной я хотел снова работать в горах, поэтому я устроился конюхом в Детскую спортивную школу. Работа с лошадьми, как я надеялся, могла бы мне пригодиться в горах. У меня было 24 лошади, которых я должен был напоить и накормить, кроме того я должен был отбить восемь денников. Работа была тяжёлой, но мне нравились лошади, а после суток работы у меня были два свободных дня.

Моя работа конюхом на соревнованиях в Костроме. Лето 1984

Ленинский субботник в конно-спортивной школе. 22 апреля 1984

Ленинский субботник в конно-спортивной школе. 22 апреля 1984
В СССР была очень популярна фотография "Ленина с бревном" на первом Всероссийском коммунистическом субботнике 1 мая 1920 года...