Портреты интеллигенции
Мы познакомились с Григорией Померанцем в 1978 году. Но подружились уже после моего возвращения с зимовки через 3 года. Работа в киргизских горах и зимовка на труднодоступной станции дали мне важный жизненный опыт, которым я мог поделиться. Григория Соломоновича интересовало все: как проходила зимовка, как изменилось мое мировосприятие после жизни вдали от больших городов высоко в горах. И я встречался с Григорием Соломоновичем и его женой Зинаидой Александровной Миркиной много раз, и мы беседовали. В 1986 году, после того, как я стал заниматься фотографией серьезно, я попросил у Григория Соломоновича разрешения сфотографировать его.
Григорий Соломонович Померанц, философ. Москва, 1986
Григорий Соломонович Померанц, философ. Москва, 1986
Я приехал к нему на дачу, на станцию «Отдых». Мы вместе пилили дрова, он был в телогрейке. Солнце уже заходило, и я попросил Григория Соломоновича сесть в старое кресло на веранде. Вот так я сделал эту фотографию.
Зинаида Сергеевна преподавала математику в Московском авиационном институте (МАИ). Я познакомился с ней в 1979 году. Это был необыкновенный человек. С ней было хорошо. Зинаида Сергеевна излучала свет, и её гости согревались в его лучах. … Уже через много лет, в конце 90-х, Зинаида Сергеевна показала мне фотографию своего отца. Какое благородное лицо и ясный взгляд! Однажды она в разговоре с сыном, а я был свидетелем этого разговора, сказала: «Большевики уничтожили русское дворянство». Ей было уже около 80 лет, но какая духовная и душевная сила в ней жила. Я приезжал в Москву каждый месяц, чтобы встретиться с ней. Мы подолгу беседовали. Зинаида Сергеевна произносила слова, и всё наполнялось смыслом и значением. Она умела слушать и слышать. Люди рядом с ней становились лучше.
Зинаида Сергеевна Занковская-Тумаркина, математик. Москва, 1987
Зинаида Сергеевна с внучкой Маной, Туголес, 1987
Зинаида Сергеевна с внучкой Маной, Москва, 1987
В 2021 году к 105-летию Зинаиды Сергеевны я разместил несколько её фотографий на своей странице Фейсбука. Откликнулась её внучка Мана:
«Моя бабушка, которой бы исполнилось 105, если бы она всё еще была с нами. Она терпеливо проводила много времени с маленькой мною и многому меня научила...
От посадок яблонь и картофеля на даче... Как не «засорять» желудок нездоровой пищей, например семечками... Как быть заботливой и доброй к окружающим... Она была помощником по своей натуре и постоянно принимала гостей и звонила по телефону для различных консультаций...
Как быть смелой и ответственной, когда это необходимо... Я помню, как она была готова взять на себя управление автобусом, водитель которого засыпал во время нашей поездки в горы...
И самое главное, как сохранить душу «белой».
Мне очень повезло, что я родилась, ее «Чёрненькая внучка», она называла меня и мою сестру так, в отличие от своих внучек-блондинок, и я благодарна ей за то, что, возможно, я стала немного лучше, как человек, воспитанный с ее любовью и ценностями.
Вас не хватает, бабушка Зина.
о, и еще один «крутой» факт о ней - это то, что она была единственной женщиной в своем университетском аэроклубе и действительно умела летать.
Спасибо, что сделал эти драгоценные фотографии её и нашей семьи за эти годы, и за то, что поделился ими, Лев Зильбер».
Юрий Михайлович Лотман, профессор, лингвист. Тарту, 1991
В первый раз я приехал в Тарту в конце ноября 1990 года, чтобы разыскать Юрия Михайловича и познакомиться с ним. Я пришёл в Университет на кафедру русской литературы, и там мне сказали, что скоропостижно умерла жена Юрия Михайловича и завтра будут похороны. На другой день я фотографировал похороны Зары Григорьевны Минц для архива Тартуского Университета. Через месяц я снова приехал в Тарту и привёз фотографии. В этот приезд остановился у Тамары Павловны Милютиной. Она позвонила Юрию Михайловичу и договорилась с ним о моём визите. Юрий Михайлович встретил меня один, пригласил в комнату. Я отдал ему фотографии похорон. Он спросил, не голоден ли я? Накормил меня. Я спросил, могу ли я его фотографировать. "А Вы фотографируете детей?", – спросил он и позвонил своему сыну. "У меня в гостях симпатичный человек, он фотографирует детей, мы сейчас придём к вам". По дороге Юрий Михайлович рассказывал мне о войне, о том, как после её окончания, уже в Берлине снова проживал многое, что было с ним на войне. В гостях у сына, фотографируя Юрия Михайловича с тремя внуками, я всё же попросил: «Можно я сфотографирую Вас одного?». И он согласился.
Дмитрий Сергеевич Лихачёв, академик, филолог. Санкт- Петербург, 1991
Я приехал в «Пушкинский Дом» из Тарту, сразу после встречи с Юрием Михайловичем Лотманом. Я вошёл в кабинет Дмитрия Сергеевича, меня встретила его секретарша и сказала: «У вас 10 минут». Чтобы появился контакт с Дмитрием Сергеевичем, я стал показывать ему свои фотографии. Первая же фотография, пейзаж с двумя деревьями 1986 года, ему понравилась, и он сказал: «Подпишите, пожалуйста!». Я подарил ему фотографию, и начал фотографировать, не решившись установить штатив и включить дополнительный свет. Впечатление от этого человека было огромным. Я почувствовал нечто, что было со мной несколько последующих недель. Интересно, что ни фотографии, ни телевидение этого не передают. Это чувствуешь только тогда, когда находишься рядом с человеком. Жаль, что у меня было лишь 10 минут…
Инна Лиснянская, Переделкино, 1993
Поэтессу Инну Лиснянскую и писателя Семёна Липкина я сфотографировал в Переделкино. Семён Липкин спас копию арестованного романа своего друга Василия Гроссмана «Жизнь и судьба».
Семён Липкин, Переделкино, 1993
Валентин Непомнящий, академик. Нижний Новгород, 1999
Он приезжал к нам в Нижний читать главы из "Евгения Онегина". Я пришёл к нему в комнату отдыха для артистов в филармонии минут за сорок до начала выступления и вместе со мной - телевизионщики, чтобы взять у него интервью.
Я сидел и ждал, слушал вопросы и ответы, не фотографировал. Наконец они ушли. Валентин Семенович налил себе стопочку коньяка, волновался перед концертом. Набил трубку. Я начал съёмку. Через несколько дней я принёс ему фото. "Лёвушка, сам Моисей Наппельбаум за кипятком побежал бы. У меня никогда не было таких фотографий!.." - воскликнул он...
Марина Густавовна Шторх. Москва, 1998
Марина Густавовна Шторх (31 мая 1916 — 16 января 2017) была дочерью русского философа, теоретика искусства, переводчика философской и художественной литературы, полиглота, знавшиего 17 языков, Густава Густавовича Шпета.
В 1922 году, когда из России были изгнаны лучшие ее умы, выдающийся русский философ Густав Шпет отказался покинуть страну на так называемом "философском пароходе". В 1937-ом он поплатился за это жизнью. Ученик Гуссерля, блестящий мыслитель, эрудит и неподражаемый собеседник, Шпет дружил с Андреем Белым, Качаловым, Москвиным, Балтрушайтисом, Щусевым, Пильняком, в доме собирался цвет интеллигенции.
В 2013 году режиссёром Еленой Якович был снят фильм «Дочь филосова Шпета». В рассказе Марины Густавовны (1916-2017) проходит жизнь нескольких поколений семьи, где среди предков были Гучковы, Зилоти, Рахманиновы, а среди родственников Екатерина Максимова и Борис Пастернак...
© Urheberrecht. Alle Rechte vorbehalten.
Wir benötigen Ihre Zustimmung zum Laden der Übersetzungen
Wir nutzen einen Drittanbieter-Service, um den Inhalt der Website zu übersetzen, der möglicherweise Daten über Ihre Aktivitäten sammelt. Bitte prüfen Sie die Details und akzeptieren Sie den Dienst, um die Übersetzungen zu sehen.