Автобиография с фотографиями 

Часть 1

 

Свадьба моих родителей была назначена на 5 марта 1953 года. В этот день советские газеты писали, что у товарища Сталина "участились явления периодического (т.н. Чейн-Стоксова) дыхания". По всей стране был объявлен траур. Что делать со свадьбой? Отменять? Но гости были уже приглашены, столы в квартире Фани Флейшман уже накрыты. По словам мамы "свадьба была больше похожа на поминки: без песен и без музыки". 

 

Через девять месяцев, 1 декабря 1953 года, родился я.  

Мне 7 месяцев. Горький 1954

 

Мой отец работал жестянщиком на заводе им. Воробьёва, а моя мама занималась мной. 

До замужества она работала зубным врачом в городе Ворсма (62 км. от города Горького), но из-за ухудшающегося зрения ей пришлось оставить работу. 

 

С папой Рувимом и мамой Бертой 1 июня 1957, город Горький

 

У нас был маленький дом с печкой. Вокруг были такие же маленькие частные дома. Весной, когда таял снег, улица затоплялась водой, которая подходила к самому дому, и я все своё время ловил личинок и жуков, кормил гусениц. Собаки и кошки были моими друзьями. Даже кошка с собакой не ссорились между собой. Я считал, что есть только хорошие люди.

Я не сталкивался с антисемитизмом ни в детстве, ни в школе. Наверное, мне повезло. Наш класс был дружным, никого у нас в классе не дразнили, не унижали. Когда в старших классах наша классная руководительница умерла, мы сказали, что нам не нужна новая классная. И до окончания школы мы были самостоятельны. 

 

Как получилось, что я стал фотографом? После школы я провалил экзамен на дневное и поступил на вечернее отделение факультета вычислительной математики и кибернетики Горьковского университета. Уже на втором курсе университета я стал работать инженером-программистом в Информационно-вычислительном центре. 

На доске почёта ИВЦ. Горький 1974

 

В 1977 году вернулся из Ленинграда мой двоюродный брат. За участие в неформальной выставке художников его выслали по месту прописки в Горький. Он познакомил меня со своими друзьями, художниками андерграунда, которые были непризнанные и работали, кто где: сторожами, дворниками, кочегарами. 

Мы гуляли по городу, сидели у кого-нибудь из друзей, слушали Вертинского, смотрели живописные альбомы Марка Шагала, Пабло Пикассо, Амадео Модильяни. Здесь впервые я увидел чешские фотожурналы и влюбился в чёрно-белую фотографию. Для меня это был совершенно новый мир. Я прочитал Генри Дэвида Торо «Уолден, или Жизнь в лесу», Селлинджера «Над пропастью во ржи», рассказы Хулио Кортасара в сборнике «Другое небо». А знакомство с книгой по Дзэн-буддизму убедило меня, что самое важное, что ты есть на самом деле, а не твой социальный статус. 

После пяти лет однообразной работы программиста я устал. Однажды один из непризнанных художников спросил меня: 

  • -         Лёва, а тебе нравится твоя работа?
  • -         Да, нравится, - ответил я и задумался.

В ноябре 1978 года я ушёл из вычислительного центра в никуда, чтобы поехать в горы. 

Перед поездкой в Киргизию я случайно прочитал в газете «Комсомольская Правда» статью о том, что в Таджикистане в Гиссарском ущелье московская экспедиция обнаружила следы «снежного человека»*. И просили всех, кто мог бы содействовать поискам этого существа, обращаться в музей Дарвина в Москве, адрес и телефон прилагались. Я приехал в Москву, пришёл в музей, и мне дали телефон Эвелины Борисовны Зегельман, секретаря общества «Поиска снежного человека». 

 С Эвелиной Борисовной мы сразу стали друзьями. Она познакомила меня с семьёй Тумаркиных.

 

Зинаида Сергеевна Занковская-Тумаркина. Москва 1987 

Это было замечательное знакомство, оказавшее влияние на всю мою последующую жизнь. Зинаида Сергеевна была необыкновенным человеком, её глаза излучали свет, а гости согревались в его лучах. … 

 

Зинаида Сергеевна Занковская-Тумаркина. Туголес 1988


 

* В 2011 году я был на презентации новой книги Райнхольда Месснера «Полюс» (Reinhold Messner «Der Pol») о покорении Южного полюса Амундсеном и Скоттом 100 лет тому назад в 1911 году. Когда Месснера спросили, верит ли он в существование «снежного человека», он ответил, что встречал в Непале шерпов, которые видели в Гималаях йети, как они его называли, или «снежного человека». 

 

Райнхольд  Месснер. Оснабрюк 2011 

 

                                                            Киргизия

В начале октября 1979 года я приехал во Фрунзе, первая же моя прогулка по городу приятно поразила меня. В центре города был парк, люди гуляли и улыбались. Продавался плов, он был недорогим и вкусным. «Чем дальше от Москвы, тем лучше», - подумал я. 

Но осенью 1979 мне не суждено было работать в горах. Я не прошёл медкомиссию. Врач поставила диагноз сердечной недостаточности, сказала, что умереть я могу в любую минуту. Мне пришлось возвратиться в Горький. Но я не сдался. На зиму я устроился кочегаром в угольную котельную яхт-клуба. Моя работа напоминала мне стихотворение средневекового китайского поэта Пан Юня: 

Как это удивительно, 

Как чудесно! 

Я таскаю воду, я подношу дрова! 

 

Единственном минусом моей работы было ночное пробуждение и очистка топки котла от угольного шлака. Горячий шлак выгребался лопатой из топки на подставленное старое помятое металлическое корыто, при этом поднималось облако серой пыли, которая покрывала мою одежду, мои растрёпанные волосы и лицо. За тонкую верёвку я тянул корыто по белому снегу к шлаковой горе и высыпал там. И так повторялось несколько раз, пока я не освобождал топку от шлака. Затем я включал поддув, добавлял уголь, разжигал печь и ждал прихода сменщика. Домой я шёл похожий на трубочиста... 

Проработав до середины марта, я снова приехал в Киргизию и попал к тому же врачу. Она воскликнула: «Как, опять Вы?». «Я хочу работать в горах», - ответил я. В этот раз она отнеслась ко мне с бóльшим вниманием и сказала, что её диагноз был ошибочным. В конце мая 1980 года меня приняли на работу в горы! 

 

Ущелье Ала-Арча, 1980

 

Первым местом моей работы было ущелье Ала-Арча в 40 км от столицы Киргизии. Меня, инженера Ильдара Валеева и студента-практиканта из Москвы Николая отправили вглубь ущелья строить гидромост. Лошадь по имени Вася помогала нам довести продукты и снаряжение до места нашей стоянки. Нам втроём предстояло перенести этот тяжёлый металл ещё на 100 метров вверх по реке. К концу дня усталость была такова, что дрожали руки. Потом по колено в ледяной воде мы спускали эти каркасы на тросах и скрепляли друг с другом болтами. Но горы были прекрасны... 

Как только меня отпустили в город, на первую зарплату я купил свой первый фотоаппарат ФЭД 5. 

 

С конем Васей после неудачной попытки открыть банку с яблочным муссом.

 Ала-Арча 1980

 

Мост, который мы построили. Ала-Арча 1980

 

После строительства моста была работа на леднике Голубина, 3600 метров над уровнем моря. На боковой морене стоял домик, в котором мы жили. 

 

Дом на леднике Голубина, 1980 

 

Котёнок в домике на леднике, 1980 

 

Мостик между боковой мореной и ледником, 1980 


 

Путь к метеостанции в центре ледника Голубина. Можно разглядеть мою фигуру на фоне ледника, 1980
 

Каждые три часа мы должны были ходить в центр ледника, записывать показания термометра, направление, скорость ветра и влажность воздуха. Один раз нужно было снимать показания в полночь. Спускаешься по скользким камням морены, светя себе фонариком. По двум тонким доскам над водным потоком между мореной и ледником ступаешь на серый от измельчённых камешков лёд. Долгий путь в одиночестве к центру ледника, где расположена метеорологическая будка. Кажется, что сверху кто-то на тебя смотрит. Серый бугристый лёд под ногами, над головой чёрное небо, всё утыканное яркими звёздами. Красиво, но страшно. 

Я представлял себя маленькой песчинкой, затерявшейся среди чёрной бездны. Быстрее всё замерить, записать и возвращаться... В середине лета ночью температура опускалась до минус 6-8 градусов по Цельсию. Днём редко поднималась выше плюс одного градуса. На леднике нас было почти всегда двое. Но мне хотелось остаться одному. Я любил уединение. Слушать тишину, слушать шум ветра и воды, слушать движение ледника. Меня оставили одного. Никто не мешал думать, наблюдать, писать письма. У меня было больше 30-ти адресатов. Кстати, одно письмо я получил из Японии, из Киото, от моего партнёра по игре «Го» японца Хикита-сан, он писал по-русски: 

 В Москве люди ходят,

В Токио – бегают,

А в киргизских горах люди просто живут… 

 

Ледник Голубина, 1980 

 

Ледник Голубина, 1980 

 

Ильдар Валеев, инженер. Киргизия 1980 

 

Один раз мы пошли с инженером Ильдаром к ледопаду. На обратном пути я свернул в сторону скалы у дальней боковой морены и заметил на серо-белом льду что-то необычно-яркое. Я подошёл ближе и увидел вытаявший изо льда труп. Он был обтянут коричневой кожей и превратился в мумию. Одежда была вывернута наизнанку, одна рука была ещё во льду. Я позвал Ильдара. 

 

Кто был этот несчастный? 

Заблудившийся в горах турист? 

Охотник?

 

© Urheberrecht. Alle Rechte vorbehalten. 

Wir benötigen Ihre Zustimmung zum Laden der Übersetzungen

Wir nutzen einen Drittanbieter-Service, um den Inhalt der Website zu übersetzen, der möglicherweise Daten über Ihre Aktivitäten sammelt. Bitte überprüfen Sie die Details in der Datenschutzerklärung und akzeptieren Sie den Dienst, um die Übersetzungen zu sehen.